Том 37. Игорь и Милица (Соколята) - Страница 18

Тот выслушал девушку. Потом покачал головой.

- Нет, родная, это не подойдет, - начал он мягко и задушевно. - В сестры не возьмут без тщательного, специального обучения, без подготовки. Месяцев восемь надо будет усидчиво заниматься при одной из общин прежде, чем попасть на войну, да еще вряд ли примут такую молоденькую, как вы…

- Восемь месяцев, - прошептала с упавшим сердцем Милица. - Но, ведь, это, это… Она не договорила. Волна безысходного отчаяния затопила снова ее душу.

Серой, беспросветной и унылой снова показалась жизнь.

- Горя, - прошептала она с тупой тоской в голосе, - если бы вы знали, как я несчастна!…

Но и без ее признания Игорь видел это. Понял по ее потупленным глазам, по этому упавшему голосу. Ему стало бесконечно жаль молоденькую сербку, которую он так понимал душой, понимал ее разочарование и печаль и, нимало не думая о том, какое впечатление могли произвести на девушку его слова, Игорь произнес с досадой:

- Как жалко, что вы не мальчишка, право. Что не умеете стрелять… что…

Милица вздрогнула.

- Кто вам сказал, что я не умей стрелять? - спросила она, вся вспыхнув, - вы ошибаетесь! Мой отец, старый герой Балканской войны, обучил меня и брата Иоле стрелять в цель с самого раннего возраста. А старший брат Танасио посадил нас впервые на лошадь, когда нам было только по семи-восьми лет. С тех пор мы постоянно ездили дома верхом и стреляли из маленького монтекристо… К тому же я и Иоле учились в детстве и фехтованию на крошечных рапирах. Правда, целых шесть лет я не практиковалась, живя в четырех стенах в институте, но те два года учения, в особенности стрельбы в цель, по всей вероятности, не пропали даром. К тому же, у меня от природы меткий глаз и верная рука, - страстно заключила Милица, невольно смущаясь под упорным взглядом своего собеседника, который не спускал с нее глаз во все время, пока она говорила.

- Ура! - неожиданно крикнул Игорь и так громко, что находившиеся по близости их в саду гуляющие повернули головы в сторону скамьи, на которой они сидели. Впрочем, это «ура» как нельзя более пришлось кстати. Толпа манифестантов на улице, как раз в это время закончила только что пение гимна и подхватила торжествующий возглас, раздавшийся так неожиданно в саду.

- Ура! - повторил уже тихо еще раз Игорь, когда затихли восторженные клики народа - ура, наше дело в шляпе! И я ручаюсь вам, что вы тоже попадете на войну.

- На войну? - боясь поверить своему счастью, пролепетала дрогнувшими губами Милица.

- Ну да, конечно, - уже радостно бросал ей ее собеседник. - Ну да, если только вы доверитесь мне и абсолютно точно будете исполнять каждое мое слово.

Не будучи в состоянии ответить что-либо, она только молча кивнула головой. Все больше и больше доверия с каждой минутой пробуждал к себе этот мальчик с его открытым смелым лицом и умными честными глазами. И не колеблясь ни минуты, после недолгого молчания, Милица отвечала ему:

- Я не знаю, куда вы будете стараться устроить меня, Горя, но повторяю вам еще раз, что с одинаковым восторгом я стану ухаживать за вашими ранеными воинами, с тем же восторгом буду производить разведки, или участвовать в самом бою в числе ваших стрелков…

Она сказала это с таким видом, что Игорю Корелину осталось только протянуть ей руку и крепко пожать холодные от волнения пальцы девушки.

- Так, значит, союзники? - весело обратился он к своей новой знакомой.

- Союзники! - серьезно и бодро отвечала Ми-лица.

- Ну, а теперь идем. Только чур при условии, повторяю, исполнят слепо каждое мое слово. Поверьте, ничему дурному я вас не научу. А также попрошу вас говорить окружающим только то, что я буду вам советовать, не правда ли?

- О, да, конечно!

- Ну, вот и прекрасно. Как ваше имя, позвольте узнать? Вы еще не назвали себя, милая барышня.

- Милица Петрович. Милей зовут меня подруги…

- О, только не Миля, ради Бога. Это звучит как-то по-немецки, а я, простите меня, этих животных выносить не могу, - с комическим ужасом закричал юноша. - Уж позвольте вас называть по-русски, Милой? Можно?

- Разумеется, можно. Да меня так и дома зовут.

- Вот и великолепно. Так идем, Милочка. Прежде всего к нам. Ведь если вы хотите завтра со мной ехать на театр военных действий, вы не должны заглядывать ни под каким видом домой.

- Конечно, - подумав минутку, ответила девушка. - Конечно, не должна.

В голове Милицы промелькнул в этот миг образ тети Родайки, пронеслась мысль о тревоге старухи, о страхе ее, - неизбежном спутнике исчезновения племянницы. Ей стало жаль тетку, но тотчас же Милица постаралась заглушит это чувство в себе. «Отправлю ей записку, что жива, здорова и попрошу не тревожиться за меня» - решила она тут же, - А,главное, попрошу ее не искать меня.

- Конечно, домой я уже они вернусь, - еще раз твердо и решительно подтвердила, обращаясь к Корелину, Милица.

- Прекрасно! Значит до утра вы пробудете y нас. Сестра Ольга проводит нынешнюю ночь на дежурстве в больнице и вернется лишь завтра к полудню. Мы уже простились с ней и она благословила меня на войну маленьким образком. Она меня очень любит и так трогательно молила капитана Любавина беречь меня. Теперь y нас в квартире находится только одна глухая кухарка Авдотья и при некоторой доле старания вам вполне можно избегнуть встречи с ней, Таким образом, вас никто не заметит и вы спокойно проведете ночь y нас. Я раздобуду вам новую, более удобную одежду. Ведь вы ничего не имеете против того, чтобы вместо Милицы Петрович стать Митей Агариным, например? Или чем-нибудь в этом роде? И распроститься вот с этими роскошными черными волосами? - с легкой улыбкой спросил Игорь, указывая на пышную густую косу Милицы.